Сухово-Кобылин Александр Васильевич

Александр Васильевич Сухово-Кобылин (родился в Москве 17 сентября 1817 года, умер в Больё-сюр-Мере (Франция) 11 марта 1903 года) - русский философ, переводчик, драматург, почётный академик Академии наук города Петербурга (это звание он получил в 1902 году).

Александр Васильевич родился в зажиточной дворянской семье в селе Поповка (Воскресенское) Московской губернии Подольского уезда. Лучшее время своей молодости драматург провёл именно здесь.

Когда Сухово-Кобылину было шестнадцать лет, в 1834 году он поступил на философский факультет физико-математического отделения МГУ. Здесь он изучает физику, математику, химию, минералогию, астрономию, ботанику, сельское хозяйство, зоологию и философию, которую позже изучал в Берлине и Гейдельберге. Ему вручают золотую и серебряную медали за выдвижение на конкурс сочинения.

Его отец был ветераном войны с французами, и в его доме постоянно бывали профессора Московского университета - Погодин, Надеждин, Морошкин, Максимович и другие. Они давали уроки сестре Александра Васильевича, известной в дальнейшем писательнице графине Сальяс-де-Турнемир (Евгении Тур).

Сухово-Кобылин в 1840-х годах учился на физико-математическом отделении Московского университета, который окончил в 1838 году. Затем увлёкся философией, которую в Берлине и Гейдельберге изучал в дальнейшем.

Сухово-Кобылин много путешествовал и в период его пребывания в Париже познакомился с Луизой Симон-Деманш, которая стала его любовницей. Это стало для него роковым событием, об этом повествует биография Сухово-Кобылина. Затем произошло стечение обстоятельств, при котором он оказался вовлечённым в дело об её убийстве. Семь лет он находился под судом и следствием, дважды его арестовывали. Корыстолюбие полицейских и судебных властей, понявших, что здесь можно поживиться, повлияло на то, что Сухово-Кобылин и его крепостные, у которых вырвали пыткой сознавание в совершении мнимого преступления, были на грани каторги. Молодого помещика и его слуг освободили от незаслуженного наказания только благодаря отсутствию доказательств, огромным деньгам и большим связям. По закрытии дела он говорил, что если бы у него не было денег да связей, он давно бы уже «гнил в Сибири». Однако светская молва, по-прежнему, приписывала ему это преступление.

Когда он сидел в тюрьме, то, чтобы отвлечься от плохих мыслей, создал первую и наиболее популярную пьесу, получившую название «Свадьба Кречинского». Её драматург писал в период с 1850 года по 1854 год. Она пробудила всеобщий восторг в литературных кружках, а спустя пару лет уже была поставлена в Малом театре в бенефисе Шумского и стала наиболее репертуарной пьесой театра. Три пьесы («Смерть Тарелкина», «Дело», «Свадьба Кречинского») были опубликованы в 1869 году под названием «Картины прошедшего».

По совету Ушинского Сухово-Кобылин в 1871 году организовал учительскую семинарию в личном имении Новом, куда он часто наведывался. Семинария просуществовала до 1914 года, и из её стен вышли сотни учителей. Семинария была перенесена в Углич после пожара, теперь это Угличский педколледж. В имении Новом до сих пор сохранены парк усадьбы и дом Сухово-Кобылина.

Он называл творчество способностью пробудить в себе напряжённость, избыток электричества, переполненность, заряд, превращением заряда в мысль или представление, которые изливаются на бумагу. Трагические события в личной жизни драматурга Сухово-Кобылина создали этот «заряд, избыток электричества», нужный для творчества.

Последовательность выражения личных чувств и единство мысли объединяют три его произведения, разнородные по своим жанровым особенностям, в трилогию - драматический цикл.

Первая часть («Свадьба Кречинского», комедия) писалась в ту пору, когда автор находился под арестом. В ней проявились своеобразие литературных интересов и симпатий автора и увлечение Гоголем. Сюжетом стал ходивший в то время в московской среде рассказ о шулере, получившем крупную сумму у ростовщика под залог поддельного солитера. Словно сами собою появились у драматурга такие яркие персонажи, которые сделали незначительный анекдот фундаментом одной из наиболее сценических пьес.

По словам Д. П. Святополк-Мирского, было лишь два драматурга, которые наиболее приблизились к Островскому, даже если не по количеству, то точно по качеству собственных произведений. К ним он причислял Писемского и Сухово-Кобылина. Он говорил, что по известности текста «Свадьба Кречинского» могла соперничать с «Ревизором» и «Горем от ума». В качестве комедии-интриги пьеса не имела на русском языке соперниц, за исключение разве что «Ревизора». Нравы обоих мошенников, Расплюева и Кречинского, принадлежали к наиболее запоминающимся характерам во всей галерее портретов русской литературы. Пьеса написана сочным, афористичным, метким языком, крылатые словечки героев комедии основательно вошли в разговорную, обиходную речь.

Продолжение «Свадьбы Кречинского» - пьесы «Дело» (1861 год) и «Смерть Тарелкина» (1869 год), в которых усилились сатирическое звучание и драматический гротеск. Своим содержанием и особенностями жанра драма «Дело» кардинально отличается от пьесы «Свадьба Кречинского». Всё те же проблемы, волновавшие автора в первой части (рост хищничества, жадная погоня за деньгами, бессилие честных дворян защитить себя от посягательств, и отстоять свои права и свою правду, разорение дворянства), находятся в центре внимания произведения.

Сухово-Кобылин здесь уже выступает в качестве обличителя государства, бюрократическая машина, творящая беззакония и выступающая в качестве «обидчика», показывается носителем зла, обмана и хищничества. Драматург указывает на то, что зло делает вся бюрократическая система, отдельные личности в которой - «начальства», «подчиненности», «силы», «шкивы и шестерни» поступают соответственно принятому стереотипу. Определяющее значение имеют не личные чиновничьи качества, а место чиновника в бюрократической машине.

Что касается пьесы «Дело», то в ней ярко выявилось следование писателя системе Гоголя: сгущённость красок в описании чиновников, памфлетная заострённость. Наделение героев схожими фамилиями (Чибисов и Ибисов или Шмерц, Шерц и Герц) повторяют приём, который использует Гоголь в «Ревизоре» (Добчинский и Бобчинский).

Постановка пьесы «Дело» долгое время встречала препятствия со стороны цензуры. Её запретили к постановке по причине резко негативного изображения мира чиновников. Пьеса впервые была напечатана за границей, в России она появилась только в 1869 году, в Александринском театре была показана в очень урезанном виде в 1882 году.

Ход действия всей драмы «Дело» указывал, что потуги «лояльными» путями, ходя по различным бюрократическим инстанциям, влиять на чиновников и выявлять злоупотребления - безнадёжны.

Следующая пьеса именуется «Смерть Тарелкина». Здесь в первый раз показано противоречие в бюрократическом лагере. Как оказалось, угнетены сами угнетатели, ненавидят мир за зло создатели этого зла в мире. Герои пьесы равны, однако равны не собственной человечностью, а собственной бесчеловечностью: по выражению Тарелкина, «все демоны - нет людей». Эта пьеса Сухово-Кобылиным названа комедией-шуткой. В ней нет вообще положительных персонажей. Колорит пьесы не может смягчить ни одно чистое пятно. Только лишь осенью 1899 года «Смерть Тарелкина» была допущена к постановке и представлению. Она получила новое название, её переделали, но успеха она не имела. Целиком трилогию поставили только в 1917 году в Александринском театре. Режиссёр - В. Мейерхольд.

Д. П. Святополк-Мирский писал в 1920-х годах, что пьесы «Смерть Тарелкина» и «Дело» совершенно разные по тону. Они являются сатирами, по словам автора, рассчитанными не на то, чтобы смеялся зритель, а на то, чтобы зритель содрогнулся. В этой сатире настолько сильна злость, что рядом с данными пьесами Салтыков-Щедрин кажется просто безобидным. Автор использовал здесь методы неправдоподобного окарикатуриванья и гротескного преувеличения, подобно тем, какие применял Гоголь, но намного яростнее и бесстрашнее.

Современные исследователи говорят о творчестве Сухово-Кобылина, что он сопоставим с Грибоедовым по значимости и малочисленности опубликованного материала. Надо заметить, что, так называемый, «случай Грибоедова» как бы обозначил весь «правильный» вектор русской литературы. Что касается, «случая Сухово-Кобылина», то он дал краткую формулу его «искажений».

Этот эффект «искажений» получается, в частности, как результат совмещения и смешивания двух плоскостей - «гегелевского» и «драматического». В диалоги героев трилогии, в ткань пьес вставлены фразы, фрагменты, обрывки переводов сочинений Гегеля. Надо сказать, что черновики переводов Сухово-Кобылина, в свою очередь, пестрят самоцитатами пьес. Особенно часто здесь встречаются реплики из «Смерти Тарелкина». Подобное «удвоение» мысли Гегеля и параллелизм текстов получаются за счёт непроизвольного изобретения, так называемой, «речевой краплёной карты».

Гегель переписан языком кабацким, языком купеческим. В соприкосновении двух органик речи - самостоятельный и отдельный конфликт, иная драма, театральная по-своему, очень наглядная и фарсовая. Лишь персонажи новой пьесы - это речевые структуры, которые одновременно находятся в подчинении переводчика и выходят из этого подчинения.